Пехотные солдаты, буквально в одних рубахах,
поднимая над водою ружья, на которые надеты были узлы с одеждой, схватясь человек по двадцати рука с рукою, с заметным, по их напряженным лицам, усилием старались противостоять течению.
Неточные совпадения
Самгину казалось, что он видит ее медные глаза, крепко сжатые губы, —
вода доходила ей выше колен, руки она
подняла над головою, и они не дрожали.
Остановясь среди комнаты, он взмахнул руками,
поднял их
над головой, как будто купальщик, намеренный нырнуть в
воду.
Один смотрит,
подняв брови, как матросы, купаясь, один за другим бросаются с русленей прямо в море и на несколько мгновений исчезают в
воде; другой присел
над люком и не сводит глаз с того, что делается в кают-компании; третий, сидя на стуле, уставил глаза в пушку и не может от старости свести губ.
Что такое? И спросить не у кого — ничего не вижу. Ощупываю шайку — и не нахожу ее; оказалось, что банщик ее унес, а голова и лицо в мыле. Кое-как протираю глаза и вижу: суматоха! Банщики побросали своих клиентов, кого с намыленной головой, кого лежащего в мыле на лавке. Они торопятся налить из кранов шайки
водой и становятся в две шеренги у двери в горячую парильню, высоко
над головой
подняв шайки.
Она упала без чувств ему на руки. Он
поднял ее, внес в комнату, положил в кресла и стал
над ней в тупом ожидании. На столике стоял стакан с
водой; воротившийся Рогожин схватил его и брызнул ей в лицо
воды; она открыла глаза и с минуту ничего не понимала; но вдруг осмотрелась, вздрогнула, вскрикнула и бросилась к князю.
— Толкуй! — крикнул Лука, скидывая портки. Он живо разделся, перекрестился и, подпрыгнув, со всплеском вскочил в
воду, обмакнулся и, вразмашку кидая белыми руками и высоко
поднимая спину из
воды и отдувая поперек течения, стал перебивать Терек к отмели. Толпа казаков звонко, в несколько голосов, говорила на берегу. Трое конных поехали в объезд. Каюк показался из-за поворота. Лукашка поднялся на отмели, нагнулся
над телом, ворохнул его раза два. — Как есть мертвый! — прокричал оттуда резкий голос Луки.
Концерт
над стеклянными
водами и рощами и парком уже шел к концу, как вдруг произошло нечто, которое прервало его раньше времени. Именно, в Концовке собаки, которым по времени уже следовало бы спать,
подняли вдруг невыносимый лай, который постепенно перешел в общий мучительнейший вой. Вой, разрастаясь, полетел по полям, и вою вдруг ответил трескучий в миллион голосов концерт лягушек на прудах. Все это было так жутко, что показалось даже на мгновенье, будто померкла таинственная колдовская ночь.
Челкаш крякнул, схватился руками за голову, качнулся вперед, повернулся к Гавриле и упал лицом в песок. Гаврила замер, глядя на него. Вот он шевельнул ногой, попробовал
поднять голову и вытянулся, вздрогнув, как струна. Тогда Гаврила бросился бежать вдаль, где
над туманной степью висела мохнатая черная туча и было темно. Волны шуршали, взбегая на песок, сливаясь с него и снова взбегая. Пена шипела, и брызги
воды летали по воздуху.
У него и у Савёлки одна вера была. Помню, икона чудесно явилась у нас на селе. Однажды рано утром по осени пришла баба до колодца за
водой и — вдруг видит: но тьме на дне колодца — сияние. Собрала она народ, земский явился, поп пришёл, Ларион прибежал, спустили в колодезь человека, и
поднял он оттуда образ «Неопалимой купины». Тут же начали молебен служить, и решено было часовню
над колодцем поставить. Поп кричит...
Из оцинкованного корыта шел теплый пар. Алевтина Петровна раскладывала на столике мыло, кокосовую мочалу, коробочку с присыпкой. Распеленали ребенка. Стали мерить градусником
воду. Голый мальчишка лежал поперек кровати, дергал ногами и заливался старчески-шамкающим плачем. Мать, с засученными рукавами,
подняла его, голенького, положила
над корытом так, что все тельце лежало на ее белой мягкой ладони, и погрузила в
воду.